"Наши подводные лодки во время войны" 1914-1918 (из Бизертинского Морского Сборника)
НАШИ ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
(вып. I, № 1, 1921)
[отрывки]
Капитан 2 ранга Нестор Александрович Монастырев
В самом начале войны мы не имели в действительности ни надводного, ни подводного флота, который мог бы защитить наши морские границы. Вновь строящийся флот должен был только вступать в строй. Следовательно, вся защита Балтийского моря легла на 12 устаревших подводных лодок1, миноносцы и мины заграждения. Командующему Балтийским флотом сразу было ясно, что на такие силы можно положиться только как на средства сопротивления первому натиску неприятеля. С первого момента войны адмирал Эссен понял, какую роль могут сыграть подводные лодки, и поэтому он все свое внимание обратил на этот род оружия. В самом срочном порядке заканчивались заложенные ранее 30 подводных лодок по 650 тонн водоизмещением и заказаны новые. Все эти лодки были системы Бубнова2, т.е. того типа, который вырабатывался и совершенствовался у нас в течение почти десяти лет.
Они обладали своими достоинствами и недостатками. К числу первых относятся хорошее минное вооружение (12 минных аппаратов), достаточно быстрое погружение, большая емкость батарей аккумуляторов (30-40 тысяч ампер-часов) , артиллерия (два 76-мм орудия) и жизнеобитаемость, а к числу вторых — отсутствие водонепроницаемых переборок и неудобная форма корпуса для подводных сетей. Как показал опыт войны, несомненным преимуществом наших подводных лодок была залповая минная стрельба. Лодка могла выпускать по радиусам или по желаемым направлениям сразу 10 мин, что при встрече с флотом неприятеля давало много шансов на успех. К сожалению, на практике это было всего несколько раз, т.к. флот неприятеля появлялся чрезвычайно редко, но зато в большинстве случаев залповая стрельба оказывалась удачной по своим результатам. Именно с этой точки зрения, с точки зрения активной борьбы против боевых кораблей неприятеля, будут описаны наиболее интересные случаи, имевшие место за время войны на Балтийском и Черном морях.
Кроме стрельбы самодвижущимися минами, в русском подводном флоте было обращено большое внимание на постановку мин заграждения с подводных лодок. В этом отношении в русском флоте была проявлена инициатива, и еще задолго до войны начал строиться подводный заградитель системы инженера Налетова в 550 тонн водоизмещением, с 60 минами заграждения и 4 минами Уайтхеда3.
Хотя это был первый опыт корабля подобного типа и он имел много конструктивных недостатков, тем не менее, его практические результаты оказались блестящи. Подводный минный заградитель «Краб»4 послужил началом широкого применения подводных лодок этого типа, хотя и меньшего размера. С появлением больших подводных лодок в Черном и Балтийском морях начались их беспрерывные крейсерства и блокада неприятельских берегов. Крейсерства заключались в том, что лодка уходила на 10-14 дней и держалась обычно в определенном районе, проводя большую часть суток под водой. В Балтийском море лодки зачастую на отдых ложились на грунт, где позволяла глубина, и оставались там нужное им время или крейсеровали под водой, держась самым малым ходом. Особенно велики хода были в Черном море, в котором нет мест с такой глубиной, где можно было бы лежать на дне, и поэтому при блокаде Босфора и берегов лодки проводили под водой всю светлую часть суток. С рассветом начинался подводный ход и продолжался до темноты, и такой промежуток времени, особенно летом, равнялся 18-20 часам. Длительное пребывание под водой было хорошей тренировкой для личного состава, который к нему привыкал и не чувствовал тяжести такого состояния.
К числу интересных случаев с подводными лодками надо отнести плавание и боевую работу подводного заградителя «Краб». Я уже указал выше, что он обладал большими конструктивными недостатками и, кроме того, еще не успел закончить испытания, как обстоятельства потребовали его срочного выхода в море. В это время в строй входит только что законченный постройкой первый черноморский дредноут «Императрица Мария». Он еще не плавал и не имел артиллерийского испытания, поэтому нежелательно было подвергнуть всяким случайностям. Несмотря на то, что «Краб» еще не был готов, им было получено приказание выйти и поставить мины заграждения в Босфоре южнее входных маяков поперек всего пролива. Приняв почти полный запас мин, всего 60 штук и 4 мины Уайтхеда, он вышел из Севастополя, рассчитывая днем открыть Босфор. Первым условием задачи была секретность. Нельзя было быть открытым, т.к. тогда пропадал весь смысл операции. Поэтому, погрузившись в 15 милях от пролива, чтобы в сумерках войти в него, лодка пошла под водою, изредка показывая перископ. Глубина все время менялась. Командиром для практики рулевых ход под электромоторами держался не более 4 узлов. На третьем часу подводного хода обнаружилась одна из самых неприятных сторон этого корабля, которая отзывалась болезненно на всем личном составе: т.к. двигатели надводного хода работали на керосине, то спустя некоторое время после погружения пары керосина заполняли кормовую часть лодки и начинали проникать в нос и в рубку. Становилось неприятно дышать, керосиновые пары ели глаза, и из них беспрерывно текли слезы, так что невозможно было смотреть. Появившиеся у большинства экипажа сильная головная боль и легкое головокружение отнимали ясность соображения, столь необходимую в такой обстановке. Через некоторое время от ужасной едкости паров керосина в корме лодки люди начали терять сознание, их обливали холодной водой, и они продолжали свое дело. Оставалось идти еще более часа, воздух и жара становились едва выносимыми. К тому же насыщенные керосиновые пары могли воспламениться от размыкания и замыкания рубильников, тогда положение на глубине 70-80 футов было бы совсем неприятным, а всплытие лодки под неприятельскими батареями не обещало ничего хорошего. Но выполнение задачи было крайне важно, поэтому все напрягали усилия, чтобы довести дело до конца. При входе в пролив, как раз на курсе "Краба", стояло сторожевое судно, по-видимому, старая канонерка. Его ничего не стоило утопить, но гораздо важнее было поставить мины незамеченными, поэтому, погрузившись на 100 футов, лодка прошла под днищем неприятельского корабля. Были уже сумерки, и хотя последний раз перископ был показан совсем близко от него, он его не заметил и продолжал стоять совершенно спокойно. По выходу уже по счислению на необходимый курс для постановки линии заграждения заработал электромотор, и мины поочередно с обоих бортов выходили из минной надстройки. В это время глубина была 60-70 футов и ход 3 узла; мины становились в расстоянии друг против друга около 100 футов на глубине 14 футов от поверхности. Оставалось поставить всего две мины, как вдруг сильный удар потряс все судно на глубине 70 футов. Лодка накренилась и потом с большим дифферентом пошла на глубину, со столов и коек посыпались вещи и посуда, часть лампочек потухла, носовые глубомеры показывали 150 футов. Затем три последовательных удара в носовой части ясно указали на то, что лодка наскочила на подводную скалу, очевидно, снесенная сильным босфорским течением. Продув воздухом аварийную цистерну, командир показал перископ. Было совершенно темно, близко стоял маяк, но за темнотой никто перископа видеть не мог, и лодка, погрузившись, ушла на глубину. Между тем по неизвестной причине лодка не слушалась горизонтальных рулей и резко меняла глубины, хотя повреждений в самом корпусе обнаружено не было, но можно было предположить, что повреждены минные аппараты или носовая дифферентная цистерна Выбросив две последние мины, командир сначала пошел атаковать стоявший турецкий корабль, но, не будучи уверен в целости после удара носом минных аппаратов, решил отказаться от этого и вышел из пролива в море. Невероятно тяжелая атмосфера в лодке принудила всплыть и как можно скорее очистить воздух. Как только был открыт рубочный люк, люди, потерявшие сознание, были вынесены наверх, где освежающий ветер и чистый воздух привели их в чувство. Первое поручение, данное «Крабу», было выполнено отлично: выход из Босфора для германо-турецкого флота загражден, и «Императрица Мария» благополучно прибыла в Севастополь5.
В течение войны этот подводный заградитель совершил несколько походов, но каждый раз его плавание сопровождалось всякого рода неприятностями, связанными с недочетами в конструкции. Плавание на нем было настолько трудно, что личный состав не выдерживал продолжительного пребывания. Последним из его походов был поход в Варну для постановки мин у самого порта ввиду того, что Варна стала базой для неприятельских подводных лодок, оперирующих в Черном море. Приняв полный запас мин, «Краб» вышел по назначению. Вечером задул свежий ветер, который перешел утру в шторм; огромная волна накрывала совершенно лодку и сносила все с мостика. Машинная команда, не выдерживавшая долго на вахте, не следила внимательно за работой кер-тингов6: три из них застопорились, лодка шла под одним. Вдруг перестал работать вертикальный руль, заклинившись в вертикальном положении, и «Краб» стал поперек волны. Самая большая волна перекатилась через него, и в этот момент кренометры показывали 55. Он лег на борт, продержался некоторое время в этом положении и затем медленно пошел обратно. Этот критический момент был настоящим испытанием заградителя на остойчивость. После такого испытания на нем, в смысле морских качеств, можно было плавать спокойно Нужно не забывать, что на 550 тонн водоизмещения 35 тонн на верхней палубе [Забортной воды, попавшей внутрь надстройки во время шторма - Ред.] — это значительно для такого корабля. Остановившиеся кертинги, оказалось, требовали ремонта, поэтому явилась необходимость зайти в Констанцу и исправить повреждение. Между тем, вскоре было получено приказание о срочной постановке заграждения, и «Краб» должен был на буксире миноносца выйти в море до определенного места. При подходе на рассвете к назначенному месту, где миноносец должен был ожидать возвращения лодки, совершенно неожиданно появился германский гидроплан. Миноносец сейчас же отдал буксир и открыл артиллерийский огонь. Но 100-саженный стальной буксир, который к тому же за ночь врезался в надстройку лодки, не мог быть вытащен никакими человеческими усилиями, и «Краб» стоял, как на якоре, пытаясь освободиться от буксира, тогда как гидро, снизившись до 400 метров, кружась, бросал бомбы на лодку. Все они ложились совсем около, но, к счастью, ни одна не попала. Очевидно, присутствие и стрельба миноносца, кстати сказать, еще не имевшего в этот момент противоаэропланных пушек, нервировали летчика, и он не мог попасть, несмотря на то, что цель была верной для попадания. Можно себе представить, какое самочувствие было у экипажа, когда каждый знал, что наверху лежит 5 тонн взрывчатого вещества. Сбросив все свои бомбы, гидро улетел. Конечно, после того как лодка была открыта, не имело смысла идти ставить заграждение, и она, выбрав буксир, повернула назад.
Спустя очень немного времени после первой атаки, когда лодка возвращалась в Констанцу, четыре германских гидро атаковали ее снова. Несмотря на самое бдительное наблюдение, они были замечены только над головой, когда с четырех сторон шли в атаку. Лодка еще не успела погрузиться, как с кормы, и с носа, и с бортов посыпались бомбы. От взрывов бомб получалось впечатление, что несколько огромных молотков бьют по корпусу, который вздрагивал от этих ударов и, казалось, готов был разлететься на части. 36 бомб различной величины были сброшены на лодку, но ни одна из них, к счастью, не попала. Только в одном месте обшивка корпуса давала течь. Словом, это было поистине чудесное избавление, в каких может только везти или нет. Несмотря на эти злоключения, заградитель снова пошел ставить мины, и на этот раз удачно. Погрузившись в милях 20 в позиционное положение из предосторожности встречи с гидро, лодка шла к Варне. Затем перейдя под перископ, пошла под водой, рассчитывая в сумерках подойти к воротам порта, у которых и нужно было ставить мины. Но оказалось, что, если идти безопасным от мин фарватером, нельзя успеть вовремя подойти к месту постановки и сделать необходимые навигационные наблюдения. Тогда командир решает идти под неприятельским минным заграждением и этим сократить путь. Глубина 40-50 футов, и никто, кроме командира и старшего офицера, не знает об этом. При одном из всплытий для наблюдения в перископ послышалось легкое шуршание по борту, и в иллюминатор рубки можно было видеть, как мимо него проползла мина. Командир в эти несколько секунд, пока она ползла до винтов, мог только подумать: «Повезет, так повезет до конца». «Краб» дошел благополучно до места и поставил мины, но назад, несмотря на бурную ночь и узкий, в полмили, проход, предпочел все-таки идти между берегом и минным заграждением, а не под ним. По всплытии оказалось, что лодка идет с креном на правый борт. Это странное явление указывало прежде всего на то, что мины правого борта вышли не все и, очевидно, что-нибудь случилось с электрическим приводом. Но в свежую погоду в море невозможно было произвести осмотр и, заполнив цистерну противоположного борта, лодка возвратилась домой. К счастью, только уже там все узнали, под каким дамокловым мечом находился состав лодки в течение почти двух недель. В шторм, после выхода лодки из Севастополя, одна из мин правого борта соскочила с рельс минного элеватора, накренилась, и часовой механизм ударного приспособления отработал. Мина была в опасном положении, и нужен был только сравнительно небольшой силы удар, чтобы все взлетело на воздух. Эта же мина была причиной того, что почти все мины правого борта не были выброшены элеватором.
В одном из крейсерств около Босфора подводной лодки «Нерпа» с ней произошел следующий случай. Погода была довольно пасмурной с небольшим ветром и зыбью, в которую даже и опытному глазу очень трудно заметить перископ. Лодка шла под дизелями с зарядкой батарей аккумуляторов. Вдруг вахтенный начальник заметил совершенно ясно след идущей мины прямо в борт. Оставалось только одно: положить руль на борт и потом погружаться. Лодка начала катиться, как мина под острым утлом ударила в кормовую балластную цистерну, и вахтенный начальник успел только увидеть, как зарядное отделение отломилось, а сама мина вертикально начала тонуть. «Нерпа» погрузилась, и враги благополучно разошлись друг с другом, только в борту у нее осталась глубокая вмятина, свидетельствующая о счастливом случае.
Во второй половине ноября 1915 г. подводная лодка «Акула» (350 т), взяв с собою впервые на палубу 6-8 мин заграждения с особыми для того приспособлениями, вышла в район Данцигской бухты. Долго ждали ее возвращения, но она не вернулась, и судьба ее оставалась неизвестной почти два года. Только после немецкой оккупации о ее гибели были получены первые сведения от самих же немцев.
Во время своего пребывания в Данцигской бухте однажды она появилась перед самым городом: всплыла и из своей маленькой 37-мм пушки обстреляла город. И как раз в это время германская императрица посещала в городе госпитали. Поднялся переполох, и началась погоня. Миноносцы, тральщики и гидропланы бросились на поиски русской лодки. «Акула» успела погрузиться и, уходя, встретив канонерскую лодку, утопила ее миной. В течение нескольких часов шла погоня за «Акулой», она пыталась всплывать, но, будучи атакованной, Должна была немедленно погружаться. В последний момент ее видели всплывшей до половины с большим креном на левый борт Вскоре она погрузилась, чтобы никогда больше не всплыть. Таковы германские источники о судьбе этой геройской лодки, на которой погиб один из лучших командиров-подводников капитан 2 ранга Гудим7.
Очень интересный, хотя и не имеющий военного значения, случай произошел с подводной лодкой АГ-15. Ничего подобного не было за все время существования подводного плавания, поэтому я и решился его подробно изложить в настоящем очерке.
Прежде всего, надо указать, что этот случай имел место уже после революции, когда команда перестала внимательно относиться к своим обязанностям, следствием чего и произошла описываемая ниже трагедия8. Закончив утреннее погружение для тренировки команды, АГ-15 подошла к борту своей базы на время обеда. Причем командиром было отдано приказание все оставить готовым к погружению. После обеда лодка начала погружаться, и, как полагается по правилам, старший офицер получил от старшин по опросу ответ, что все задраено. Между тем, пока лодка стояла у борта, лодочный кок, так как ему стало жарко у камбуза, открыл люк третьего отсека и совсем забыл про это, а при опросе старшим офицером доложил, что люк задраен. Лодка начала погружаться, и когда верхняя палуба покрылась водой, все находящиеся в третьем отсеке услышали шум вливающейся воды. Командир бросился к люку и пытался его закрыть, но не мог преодолеть сопротивления воды. Тогда он выскакивает наверх, чтобы закрыть его оттуда. Люк закрылся, но не плотно, так как перекладина попала между крышкой и комингсом. В это время рубка начала уже захлестываться водой, и он был подобран подошедшей шлюпкой. Тем временем в лодке происходило следующее: боцман и штурман успели выскочить через люк, одна часть команды перебежала в машинный отсек и там задраилась. Старший офицер всю остальную команду сгоняет в носовой отсек, сам быстро открывает все клапана воздушной станции в центральном посту, чтобы получить возможность управления носовой станцией, и задраивает за собою носовую переборку. Причем все это делалось в абсолютной темноте, т.к. электричество уже потухло. Между тем, находящимся наверху картина представлялась в следующем виде: лодка началась погружаться всего в двух кабельтовых от борта базы, идя малым ходом, как вдруг из рубки выскакивают два человека и бросаются в воду; командир что-то кричит и машет руками. Всем стало ясно, что произошла катастрофа. Так как это происходило на рейде острова Люм, далеко от Ревеля и Гельсингфорса, то средств к спасению никаких не было, кроме водолазов и буйков. Первый водолаз доложил, что лодка лежит на глубине 84 фута, слегка зарывшись в ил, рубочный люк открыт. Из лодки все время травит воздух, так что где она лежала, было известно точно. Через некоторое время на АГ-15 были заведены буксиры, чтобы попробовать ее отбуксировать на мелкое место. Вдруг совершенно неожиданно для всех из-под воды вылетела мина, которая пошла прямо к острову. Сейчас же отправленная за ней шлюпка нашла в помещении ударника записку, разобранную с трудом из-за размытых чернил. В ней было написано следующее: «В первом отсеке нас 13 человек. Вода все прибывает и уже по пояс, света нет, горит лампочка от компаса Сперри. Спасите. Лейтенант Мациевич9».
Несмотря на все усилия стронуть лодку, они не увенчались успехом. Водолазы работали беспрерывно. Около 11 часов вечера воздух, сочившийся до сих пор небольшой струей, вырвался громадной шапкой, настолько сильной, что раскидал собравшиеся катера и шлюпки, образовав правильный круг, в середине которого барахтался из глубины водолаз. Первое впечатление от такой картины было предположение, что батарея аккумуляторов взорвалась. Но через минуту томительного ожидания вырвался новый, такой же пузырь воздуха, в центре которого появился человек в капковом бушлате. Струей он был отнесен на канат транспорта, за который схватился и орал диким голосом. Его тотчас же взяли, он был жив и здоров. Между тем, пузыри повторялись регулярно и каждый раз выбрасывали по человеку в капковом бушлате. Последним выбросился старший офицер. Никто из них даже не потерял сознания, только тела покрылись кровоподтеками от разорвавшихся мелких сосудов, которые причиняли им боль. И вот, по рассказам этих живых мертвецов, в лодке произошло следующее: задраившись в первом отсеке, все думали отсидеться в нем до прихода спасательного корабля. Силой давления воды на переборку средняя цистерна сдвинулась с места, а переборка выпучилась и дала небольшую течь. Свет был только от двухвольтовой лампочки батарейки компаса Сперри. Старший офицер, видя, что вода прибывает, выпучина переборки увеличивается, решил дать противодавление воздухом. Эта мера значительно уменьшила поступление воды, но не могла его задержать окончательно, т.к. герметичность переборки была нарушена и воздух выходил наверх. В те минуты, когда они не слышали шагов водолаза и надежда их покидала, они поддерживали дух игрой граммофона и песнями. Постепенно уровень воды повышался и затапливал стол кают-компании, на котором они сидели и заводили граммофон. Вода добралась до него, и он перестал играть. Совершенно мокрые, они дрожали от холода, силы их падали, запас воздуха уменьшался, а надежда на спасение стала колебаться. Тогда старший офицер предложил желающим выбрасываться из минного аппарата, но таковых не оказалось, и решили послать письмо. Сначала хотели написать на киоте как единственно оставшейся деревянной части, но потом отказались от этого, т.к. подумали, что выкинутый наверх образ сочтут за чудо. Написали записку на бумаге и выпустили мину, но первая зарылась в грунт, тогда выпустили вторую. А тем временем более слабые не выдерживали и, теряя сознание, тонули в воде, которая уже стала по грудь. Вскоре живых осталось пять человек. Сколько было времени, они не знали, но чувствовали, что поздно. Вода прибыла настолько, что можно было ходить только с приподнятой головой. Мертвецы плавали тут же. Видя, что воздуха осталось только две группы [так в тексте. — Ред.], старший офицер заявил, что в лодке оставаться больше нельзя, и предложил выбрасываться через люк. Это было единственное, что осталось попытаться сделать. Тогда все надели капковые бушлаты и по очереди подходили к люку. Старший офицер, дав воздух в лодку, сравнял давление со столбом воды, и люк был открыт. Вода хлынула в него и затопила отсек, потухла последняя лампочка. От поступающего из баллона сжатого воздуха образовалась у комингса воздушная пробка. Все стояли у люка с приподнятыми ртами [так в тексте. — Ред.] и поочередно, держась за трап, влезали в узкую горловину люка и выбрасывались со страшной силой наверх. Старший офицер лейтенант Мациевич, стоя у трапа, в абсолютной темноте прощупывал каждого влезающего в люк. Не успел он еще пропустить четвертого, как услышал слабый стон, и когда нужно было пропускать пятого, то, обведя руками вокруг, он его не нашел. Тогда он понял, кто стонал, будучи отброшенным от люка сильной струей. Тогда он сам полез в люк и с молниеносной быстротой был выброшен на поверхность моря. Эти 84 фута он пролетел так быстро, что впечатление от этого не могло быть никакого. Все пять человек, полежав несколько часов в лазарете для отдыха, чувствовали себя вполне здоровыми. Пришедший через шесть дней транспорт «Волхов», специальный для подъема подводных лодок, поднял АГ-15. В ней было 17 трупов, 8 в первом отсеке и 9 в машинном отделении, из которых 2-3 человека были застрелившимися.
В течение войны нашим подводным лодкам часто приходилось пользоваться своей артиллерией. Необходимость пушек на подводных лодках обнаруживалась с самого начала войны, но, не имея опыта в этом отношении, приходилось увеличивать калибр орудий, так сказать, экспериментальным путем. Начали с 37-мм орудий и дошли на больших лодках до двух 75-мм пушек, но на этом не остановились, и если бы не революция, то на лодках в 650 тонн стояли бы 105-мм орудия в 60 калибров. Настолько хороша была устойчивость этих лодок. Описываемый ниже случай относится к артиллерийскому бою между лодкой и более сильным в артиллерийском отношении кораблем неприятеля.
Это было в Черном море в конце сентября 1916 г. Подводная лодка «Тюлень» (капитан 2 ранга Китицын10) находилась близко от неприятельских берегов; ночью, в надводном положении, заметила силуэт приближающегося корабля, по-видимому, «купца». Так как он находился мористее, то на фоне берега не мог заметить лодки и продолжал спокойно идти, направляясь из Босфора. Его курс приближался к берегу, и через некоторое время, идя полным ходом, он мог войти в зону защиты береговых батарей. Погода была тихая, и луна достаточно хорошо его освещала, но с лодки все-таки не было видно орудий за дальностью расстояния. Несмотря на то, что на лодке работали оба дизеля, было видно, что транспорт обгоняет лодку. Поэтому командир приказывает в придачу к дизелям пустить электромоторы и увеличивает этим ход до 12-13 узлов, все время стараясь держаться под самым берегом. Сблизившись, стали видны орудия довольно крупного калибра. Несмотря на ясно видимое преимущество противника, командир решает принять бой, не желая упустить добычу. Поэтому, выйдя несколько вперед курса противника, «Тюлень» первый открывает огонь из своих 75-мм и затем 57-мм орудий. Первые снаряды ложатся близко от противника, и он, увеличив ход до самого полного, старается выйти из огня и начинает стрельбу. Его снаряды ложатся близко от лодки, и по разрывам уже видно, что преимущество артиллерии на стороне «купца». Так как для лодки было уже поздно погружаться, командир решил взять инициативу боя в свои руки. Увеличив ход еще более, «Тюлень» идет на сближение с противником и открывает бешеный огонь, в то же время старается отжать его от берега. Транспорт отвечает таким же бешеным огнем, но, не оценив расстояния, все время на больших перелетах. Бой продолжается уже около 40 минут, и «Тюлень» расстреливает почти весь запас своих снарядов, коих остается всего четыре. Вдруг из котельного отделения транспорта выскакивает пламя и валит дым, его носовое орудие перестает стрелять, и судно останавливается. Видно, как на нем поднялся переполох, как часть людей с криком бросается в воду, а другая спускает шлюпки. На «Тюлене» остается всего два снаряда. Он подходит близко к неприятелю, спускает шлюпку и посылает первую партию из четырех человек для осмотра. Судно оказывается турецким транспортом «Родосто» под командой германского командира и офицеров. Немедленно командир и офицеры, а также и часть команды, главным образом немцы, были перевезены на лодку. На «Родосто» оказалось одно 87-мм и одно 57-мм орудие, в одно было попадание снаряда, и оно перестало стрелять, в другом было легкое повреждение. Один снаряд лодки попал в машинное отделение, другой в рулевую машину. Но в действительности серьезных повреждений не было, так как после тушения пожара экипажем «Тюленя» и исправления рулевой машины транспорт с частью команды подлодки самостоятельно пошел в Севастополь. Этот артиллерийский бой между подводной лодкой и более сильным противником является первым и, кажется, единственным за всю войну эпизодом подобного рода. Он может служить достаточным доказательством тому, что артиллерийское вооружение для подводной лодки так же необходимо, как и минное, т.к. всегда могут произойти встречи, подобные описанной выше11.
Подводная лодка «Морж», по-видимому, погибла от атаки гидро (командир старший лейтенант Гадон)12. Так гласят, по крайней мере, германские источники.
Остальные лодки, которые мы потеряли (всего 30)13, погибли после революции, часть в Балтийском море, а наибольшая в Черном море была утоплена нашими «союзниками» англичанами в 1919 г. под Севастополем14.
Капитан 2 ранга Монастырев
Примечания
1. Согласно документам Российского государственного архива Военно-морского флота (фонд 507: «Штаб начальника дивизии подводных лодок Балтийского моря»), подводные силы на Балтике при вступлении России в Первую мировую войну насчитывали 11 единиц боевого состава: «Белуга», «Пескарь», «Стерлядь» (все 1906 г. постройки), «Окунь», «Макрель» (обе 1908г.), «Минога», «Аллигатор», «Кайман», «Крокодил» (все 1909 г.), «Дракон», «Акула» (обе 1911 г.). По-видимому, двенадцатой автор включил в их число подводную лодку «Сиг», построенную в 1905 г. и исключенную из списков 26 июня 1914 г.
2. Речь идет о т.н. «мореходных» подводных лодках (водоизмещением 650 т) типа «Барс», строившихся по проекту Ивана Григорьевича Бубнова (1872-1919) — генерал-майора корпуса корабельных инженеров, известного русского кораблестроителя. По программе 1912 г. был сделан заказ на строительство 18 таких лодок: обществу «Ноблесснер» 12 лодок (8 для Балтики и 4 для Дальнего Востока) и Балтийскому заводу 6 лодок (4 для Балтики и 2 для Дальнего Востока). В 1915 г. был выдан заказ на строительство 6 лодок для Черноморского флота (2 в Николаевском отделении Балтийского завода и 4 в Обществе Николаевских заводов и верфей). Из двадцати четырех 650-тонных подводных лодок типа «Барс» четыре оказались недостроенными.
3. Мина Уайтхеда — устаревшее название торпеды, применявшееся в русском флоте с 1876 г., когда Россией были закуплены первые образцы этого оружия у английского изобретателя Роберта Уайтхеда (1823-1905).
4. Подводный минный заградитель «Краб» был спущен на воду 19.08.1912 и 25.06.1915 вступил в строй Черноморского флота. О конструктивных особенностях и, в частности, конструктивных недостатках см. Залесский Н.А. «Краб» - первый в мире подводный минный заградитель. Л., 1988.
5. На минном заграждении, поставленном «Крабом» у входа в Босфор между маяками, 15 июня 1915 г. подорвались канонерская лодка «Иса Рейс», оставшаяся на плаву, и пароход «Угурола» (964 брт).
6. Имеются в виду так называемые «керосиномоторы» производства фирмы братьев Кертинг в Ганновере (Германия).
7. Подводная лодка «Акула» (370/468 т соответственно надводного и подводного водоизмещения) строилась в 1905-1911 гг. на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге по проекту и под руководством И.Г.Бубнова. Представляла собой тип т.н. русской подводной лодки од-нокорпусной с размещением цистерн главного балласта в оконечностях и послужила прототипом всех последующих серийных лодок И.Г.Бубнова типа «Морж» и «Барс».
В 1914-1915 гг. совершила 17 боевых походов на Балтике и стала первой русской подводной лодкой, применившей тактику активного поиска противника в море вместо господствовавшего до этого ожидания на позиции, определенной штабом.
14 ноября 1915 г пропала без вести в районе Либавы с экипажем 33 человека (командир капитан 2 ранга Н.А.Гудим). Возможной причиной
гибели отечественные и зарубежные источники считают подрыв на мине или аварию во время шторма, возможно, из-за наличия на палубе 4 мин заграждения, уменьшивших остойчивость.
Николай Александрович Гудим — (1882-1915), капитан 2 ранга, окончил Морской корпус (1902). Офицер подводного плавания по первому списку (1907). Командовал на Балтике рядом подводных лодок: «Окунь», «Кайман» (1911), «Дракон» (1912), в январе 1915 г. был утвержден командиром «Акулы». Считается изобретателем русского варианта РДП — устройства для работы дизеля под водой, образец которого был установлен на «Акуле».
8. Авария АГ-15 произошла в Аландских шхерах 5 июня 1917 г.; лодка затонула на глубине 31м.
9. Константин Людвигович Матыевич-Мациевич (1890-1972) — окончил Морской корпус (1911). Офицер подводного плавания (1916). Служил на Балтике, в 1916 г. числился прикомандированным к Морскому корпусу. В Гражданскую войну находился на дивизионе подводных лодок Черноморского флота. Произведен в старшие лейтенанты генералом Врангелем 29 марта 1920 г. Будучи командиром подводной лодки АГ-22, привел ее в Бизерту. В эмиграции жил в Польше, служил в польском военно-морском флоте. Скончался 25 октября 1972 г. в г. Щецине, где и был похоронен.
10. Михаил Александрович Китицын (1885-1960) — капитан 1 ранга (по статуту ордена Св. Георгия 5.10.1917). Окончил Морской корпус (1905) и Офицерский класс подводного плавания (1909). Служил на Черном море, командовал подводной лодкой «Судак» (1910-1913). В 1914 г. числился на старшем курсе Николаевской морской академии.
17 октября 1915 г. назначен командующим подводной лодкой «Тюлень». 16 сентября 1916 г. в надводном положении вступил в бой с турецким вооруженным пароходом «Родосто», захватил его и привел в Севастополь. Награжден 1еоргиевским оружием (3.08.1916). «За отличие в делах против неприятеля» удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. (1.10.1916, по его просьбе на него был возложен орден, полученный дедом по матери за воинский подвиг при защите Севастополя в Крымской войне; вручение ордена произвел командующий флотом вице-адмирал Колчак). В марте 1917 г. был назначен начальником Отдельных гардемаринских классов в Петрограде. Накануне октябрьского переворота убыл во Владивосток руководителем морской практики гардемарин. После открытия во Владивостоке осенью 1918 г. Морского училища стал его начальником. В конце января 1920 г. ушел с гардемаринами из Владивостока, командуя отрядом кораблей из вспомогательного крейсера «Орел» и транспорта «Якут». 9 ноября 1920 г. на «Якуте» пришел с 47 гардемаринами в Севастополь. На нем же в декабре 1920 г., командуя гардемаринами, пришел в Бизерту. В организованном здесь Морском корпусе стал командиром «владивостокской» роты и начальником строевой части. После выпуск «своей» роты в 1922 г. уехал в Нью-Йорк, где в 1923 г. стал одним из основателей Общества бывших русских морских офицеров в Америке и его первым председателем (оставался им до 1926 г.). Скончался в г. Сент-Питерсберге во Флориде 22 августа 1960 г.
11. Описанный бой произошел 16 сентября 1916 г. близ мыса Кефкен во время нахождения «Тюленя» в дозоре у Босфора. «Родосто» — турецкий вооруженный грузовой пароход-угольщик английской постройки 1903 г. (вооружение: два турецких орудия 88-мм и 57-мм и одно русское 76-мм орудие). 1 октября 1916 г. был приведен в качестве приза в Севастополь, отремонтирован силами бригады подплава и зачислен в состав Черноморского флота как «Трапезунд», ставший плавбазой бригады. В течение 1918-1920 гг. последовательно находился под контролем немцев, англичан, французов и русских. В ноябре 1920 г. после крымской эвакуации пришел в Константинополь, где был возвращен прежним владельцам. (См. воспоминания М.А.Китицына «На подводной лодке "Тюлень"» //Морские записки, т. XVIII, № 3, 1960.)
12. Подводная лодка «Морж» (командир старший лейтенант А.С.Га-дон) после 17 мая 1917 г. (точная дата не установлена) погибла со всем экипажем (36 человек) в Черном море в районе пролива Босфор, предположительно, наткнувшись на дрейфующую мину. Останки лодки в августе 2000 г. были обнаружены группой английских аквалангистов в точке с координатами 4122,45 с.ш., 2915,81 в.д. (подробнее см.: Алексе ев И., Гончаров А., Заблоцкий В. Тайна черноморского «Моржа» // Судоходство, № 69, 2001, Одесса).
13. Кроме указанного числа, Российский флот в период Первой мировой войны потерял еще четыре подводные лодки:
№ 1 (командир старший лейтенант М.В.Славянский) 26.04.1917 затонула в Кольском заливе в результате аварии (навал в шторм подводной лодки «Дельфин»); 28.07.1917 поднята и пошла на слом.
№ 2 (командир лейтенант И.И.Ризнич) 15.10.1915 потеряна в горле Белого моря в результате аварии (выброшена на берег Святоносской бухты о. Сосковец).
№ 3 (командир старший лейтенант В.Н.Хомутов) в феврале!918 г. оставлена русскими на Дунае в Рени и захвачена там австрийцами.
«Единорог» (командир старший лейтенант Л.Н.Эльснер) 12.09.1917 затонула в Балтийском море в результате навигационной аварии (посадка на камни) в устье Финского залива в районе о. Эре; 24.09.1917 поднята спасательным судном «Волхов», но в феврале 1918 г. вновь затонула в результате аварии (поступление воды внутрь корпуса) в Финском заливе в районе о. Кокшер.
Кроме того, в указанный период были потеряны следующие подводные лодки Российского флота, выведенные из его боевого состава:
«Сиг» «затоплена для закупорки» (заграждения) в Либаве 2 августа 1914г.
«Белуга», «Пескарь», «Стерлядь», «Щука», «Дракон», «Кайман», «Крокодил» в феврале 1918 г. захвачены немцами в Ревеле и пошли на слом.
14. 22-24 апреля 1919 г. в Севастополе англичанами было затоплено 12 подводных лодок Черноморского флота: «Налим», «Скат», «Лосось», «Судак», «Карась», «Карп», «Краб», «Кит», «Нарвал», «Гагара», «Орлан», АГ-22.
К. Стрелъбицкий.

(Цит. по Бизертинский Морской Сборник, С. 95-118)