Мне бы, конечно, надо готовить лекцию, которая состоится через пару часов, но половина уже есть, а остальное - подождет. Если резюмировать ощущения от пребывания в городе с многими именами (никак я не могу выбрать, которое имя употреблять в данном моем контексте), то надо сказать вот что: хорошо, что я ездил не один. Потому что если бы не первый день, проведенный в туристических походах и осмотрах, где я играл странную роль ведомого, объемы эстетических переживаний, пожалуй, перешли бы всякие разумные пределы.

Впрочем, еще в первый день, когда я шел по каналу Грибоедова за гонораром, у меня за спиной суетливого прыгала вся великая русская литература, вышедшая вон из шинели.

Во второй день большую часть времени я провел в районе Литейного; там окончательно было достигнуто ощущение ущербности столицы нашей родины. От "Букиниста" в доме № 59 осталась только вывеска. Но есть "Старая книга", где невероятное число людей, окруженные книжным запахом, роются в старой научной литературе. Число людей для букиниста такого профиля - крайне неожиданное. В букинисте во дворе дома № 61 человек, который приехал из Одессы, чтобы продать книги, оплакивал судьбу дома № 59. Я купил около 12 книг, в основном - монографии по архитектуре и кино, а кроме того три массовых советских альбома о районах Ленинграда, которые теперь вовсе не смотрятся массово. Монографию о Родченко 1992 года, "Искусство". Случайно - "Перекоп и Чонгар", Воениздат 1933 года. Список ограничивался главным образом предстоящими передвижениями по городу.

Друзья оккупировали кафе на улице Белинского, 6; а мне показывали - ну, скажем так, - петербургскую богему. Я спокойно отношусь к подобным вещам; а в данном случае все было довольно мило, несмотря на настойчиво проводимые параллели с московскими кафе - для... гм... интеллектуалов что ли. В конце случилось некоторая неловкость, когда я задался абстрактным вопросом о социальной природе искусства, но привел неудачный пример с курицами. Курицы напоминали о Великой Французской революции, но понимания это не прибавляло. Однако же, спасибо за познавательную прогулку по сквозным и не слишком сквозным дворам. Мне понравилось это, и вживание в город, и сам город, и странные социальные связи, организуемые посредством живого журнала. Заодно я узнал, что я "левак" и "маргинал", помимо того что философ и москвич: теперь, по крайней мере, знаю, как представляться в обществе. Все это, правда, очень приятно.

С архитектурной точки зрения Москва настолько безнадежно проигрывает городу, что сравнить это можно разве что с выигрышем московского же метро. Подземелья наши как храмы; но домам нашим далеко до смертельной красоты Ленинграда. Город - это античность; литература; революция. На Марсовом поле платонический пафос текстов; там - ампир, здесь - растут из земли колодцы дворов. Оставшееся после Литейного время я разменял на каналы.