Кирилл Мартынов ([info]kmartynov) wrote,
@ 2008-04-07 05:19:00

о чтении
Первые страницы "Истории чтения" Мангуэля бесконечно прекрасны. В юности он работал в книжном магазине в Буэнос-Айресе. Как-то раз туда зашел слепой Борхес в сопровождении своей 89-летней матери. Мангуэль стал приносить Борхесу книги и читать ему вслух. Так на свет появился блестящий стилист и знаток литературы. История последней, по Мангуэлю, - это история чтения. Каждый из нас создает свою собственную историю этого рода, книги встают перед нами как случайные незнакомцы из ада Данте. Чтение кумулятивно, каждый следующий текст оценивается нами, исходя из всей совокупности прочитанного ранее.

Мангуэль спровоцировал меня на разбор моей библиотеки, той ее части, которую я перевез в свою квартиру, и которая до сих пор оставалась неразобранной. В результате я обнаружил не менее 50 томов, которые я собирался немедленно прочитать в течение последних двух лет, но так и не закончил. Я также вынес несколько эстетических суждений практического характера. Так, "Средиземноморский мир в эпоху Филиппа II" оказался более пригодным к хранению возле спального места. Весенним утром приятно просыпаться, рассматривая книгу, в начале которой поэтически рассказывается об апельсиновых деревьях и горных цепях, в середине - о битве при Лепанто, и пр. Многочисленные яркие образы Фуко, напротив, лучше всего ставить поближе к рабочему столу.

Вообще, у меня есть две рабочих теории относительно чтения. Я разделяю книги на три рода. Это книги для ума, сборники упражнений, куда включается в первую очередь философские тексты, которые я читаю быстро и ловко в силу, разумеется, обширной практики. Сюда включаются все тексты, насыщенные концептами, от Платона до Милтона Фридмана (которого мне прямо сейчас нужно дочитать и вернуть). Благодаря той же практике, такие книги я воспринимаю как "нормальные". Во-вторых, это книги, насыщенные информацией. Сюда относятся книги, касающиеся самых разных вещей, которые нужно не столько понимать, сколько запоминать. Это книги о фактах. Их я воспринимаю гораздо медленнее. Впервые фундаментальное различие таких текстов от текстов первого рода я заметил, когда интенсивное чтение, связанное с подготовкой диссертации, было прервано мной для исторической монографии "Большевики приходят к власти". Следить за передвижениями ЦК РСДРП (б) по Петрограду было трудно. Наконец, третий род книг связан исключительно с эстетическими переживаниями, концепты и факты в них отсутствуют, либо сведены к минимуму. Эстетическая книга, претендующая на обладание концептами, как правило, получается глупой, как это случилось с историсофскими местами в "Войне и мире". Эстетических книг я читаю очень мало. Не знаю, является ли это недостатком. Канонический текст такого рода для меня - "Козлиная песнь" Вагинова, который, впрочем, достался мне по наследству от философской группы, глава которой был также непризнанным пока литературным гением.

Вторая теория чтения связана с нормализацией. "Когда я не иду, я читаю", - цитирует тот же Мангуэль некоего Чарльза Ламба, и я могу это понять. Практика чтения регулирует, например, мои отношения с алкоголем. Если я оказываюсь в пьющей компании, я пью ровно столько, чтобы быть способным продолжать читать, когда закончится застолье. С тех пор как я придумал этот принцип, он ни разу не позволил мне помешать чтению, несмотря на образ жизни, связанный с многочисленными "встречами".

Впрочем, описания Мангуэля справляются с созданием поэмы, посвященной чтению, куда лучше. Вот как начинается его книга:

Юный Аристотель, сидя на удобной скамье, просматривает лежащий у него на коленях пергамент - одна рука опущена вниз, другой он подпирает голову, ноги скрещены. Придерживания очки на костистом носу, бородатый Вергилий в тюрбане переворачивает страницы толстого тома на портрете, написанном через пятнадцать веков после смерти поэта. Святой Доминик углубился в чтение, сидя на широкой ступени. Двое любовников, Паоло и Франческа, устроились под деревом, смакую стихотворные строки, которые решат их судьбу: Паоло, как и святой Доминик, касается рукой подбородка; Франческа держит книгу открытой, двумя руками заложив страницу, которая никогда не будет прочитана. По дороге в медицинскую школу два студента-мусульманина XII века остановились, чтобы обсудить несколько пассажей одной из книг, которые они взяли с собой. Указывая на правую страницу книги у себя на коленях, малютка Иисус объясняет свое учение собравшимся в храме старейшинам, а те потрясенно и недоверчиво листают фолианты в тщетных поисках опровержений. Такая же прекрасная, какой она была при жизни, аристократка из Милана Валентина Бальбиани перелистывает страницы мраморной книги на крышке гробницы под внимательным взглядом маленькой собачки. Вдали от шумного города, среди песков и камней, святой Иероним, словно пожилой пассажир в ожидании поезда читает манускрипт размером с бульварную газету, а в углу лежит лев и слушает его. Великий ученый и гуманист Эразм Роттердамский делится со своим другом Жильбером Кузеном шуткой, вычитанной в книге, лежащей перед ним на столе. Опустившись на колени среди цветущих олеандров, индийский поэт XVII века поглаживает бороду, обдумывая строчки, которые он только что, смакуя, произнес вслух. В правой руке у него прекрасная книга в драгоценной обложке. Остановившись у длинного ряда простых книжных полок, корейский монах погрузился в чтение одной из восьмидесяти тысяч деревянных досок, на которых записана Трипитака Кореана - ксилография будущих буддийских сутр, которой уже семь веков. "Учись молчанию" - дает совет неизвестный художник, создавший портрет рыбака и эссеиста Исаака Уолтона, читающего книгу на берегу Итчен-Ривер, близ Винчестерского собора.
Обнаженная, тщательно причесанная Мария Магдалина, которая явно еще и не думала раскаиваться, лежит где-то в лесу на расстеленном на камне куске ткани, и читает огромный иллюстрированный том. Чарльз Диккенс держит в руках экземпляр одного из собственных романов, собираясь читать его восхищенным слушателям. Облокотившись на каменный парапет набережной Сенны, молодой человек с головой ушел в чтение (интересно, что это за книжка?). Нетерпеливая, а может быть, просто уставшая мать отнимае книгу у своего рыжеволосого сына, который водит пальцем по странице. Слепой Хорхе Луис Борхес щурится, пытаясь лучше расслышать невидимого чтеца. В пестром лесу, сидя на заросшем мхом пне, мальчик держит в руках маленькую книжку. Вокруг тишина, и сейчас он - властелин времени и пространства.
Все они - читатели, и их жесты, позы, а также то наслаждение и власть, которые приносят им чтение, объединяют их со мной.
Я не одинок.


(Post a new comment)

как раз во френдленте
[info]llasta
2008-04-07 09:08 am UTC (link)
картинка по теме: http://chemodanov.livejournal.com/347744.html?mode=reply

описание Мангуэля жизнеутверждающе, ничего не скажешь.

(Reply to this)


[info]gillederais
2008-04-07 10:45 am UTC (link)
Блеск!
"Средиземноморский мир" не так давно позаимствовал в деканате...

(Reply to this)


[info]crivelli
2008-04-17 05:32 pm UTC (link)
Извините, зашла по ссылке от idavirus. Чарльз Ламб - это Чарльз Лэм (написавший выходившие в ЛитПамятниках "Очерки Элии"), Charles Lamb:-)

(Reply to this)



[ Home | Update Journal | Login/Logout | Search | Viewing Options | Site Map ]

Hosted by uCoz