Генетическое родство и национализм
Концепция Ванд ден Берге (van den Berghe, Pierre The Ethnic Phenomenon. NY. 1979) в изложении Смита
"Социобиология закладывает основы первого варианта этой примордиалистской критики. Вообще говоря, она утверждает, что этнические группы и нации следует рассматривать как своеобразные расширенные родственные группы и что нации и этнические группы, наряду с «расами», в конечном итоге должны быть результатом особых генетических репродуктивных тенденций. Для Пьера ван ден Берге, главного представителя социобиологического подхода к этничности и национализму, современный характер наций — это совершенно формальная проблема приложения основополагающих структур «итоговой приспособленности» к политическим формам. По его выражению, «само понятие нации — это продолжение родственного отбора», а потому нации следует рассматривать как группы по происхождению, точно так же как и этнические группы. Важно, каким образом потребность индивидов в максимальном расширении своего генофонда и умножении потомства поддерживает родственные группы и тем самым генофонд благодаря расширенным родственным группировкам, то есть «семейственности» и «итоговой приспособленности» (van den Berghe 1978, 1979)-
Ван ден Берге утверждает, что человеческая социальность основывается на трех принципах: родственном отборе, взаимности и принуждении. Чем больше и сложнее общество, тем более важными становятся взаимность и принуждение. Но этническая, кастовая и «расовая» принадлежность «обладают тенденцией к приписыванию общего происхождения, как правило, наследственного и часто эндогамного». Поэтому они основываются исключительно на родстве и родственном отборе. Ван ден Берге выводит эти группы из небольших «племен»; связанные узами родства, они сделали «племя по сути сверхсемейством».
Именно культурные открытия родства по прямой линии и родовой экзогамии позволили
продлить эту основополагающую модель социальной организации на значительно большие общества, достигающие десятков тысяч человек.Согласно Пьеру ван ден Берге, этнические группы были близкородственными сверхсемействами на протяжении большей части человеческой истории, о чем свидетельствует сохранение четких социальных и территориальных границ с другими этническими группами. Разумеется, общее происхождение «народа» (племени) всегда отчасти было фиктивным из-за миграции, завоеваний и браков с представителями других групп. Но мнимый характер широких родственных уз определенных этнических групп не имеет отношения к делу.
В действительности, как и в меньших родственных еди-< ницах, родства зачастую было достаточно для того, чтобы появилась основа для таких сильных чувств, которые мы называем национализмом, трайбализмом, расизмом и этноцентризмом. Легкость и быстрота, с которой эти чувства могут быть мобилизованы даже в современных индустриальных обществах... слепая жестокость конфликтов, к которым эти чувства могут привести, непроницаемость таких чувств для доводов разума — вот лишь некоторые свидетельства их живучести и примордиаль-ности.
Я утверждаю, что этноцентризм развивался на протяжении миллионов или, по крайней мере, сотен тысяч лет как продолжение родственного отбора.
(ibid.: 404)
Согласно ван ден Берге, этнические чувства следует понимать как расширенную и утонченную форму родственного отбора. Именно поэтому этноцентризм является нормой и поэтому
те общества, которые институционализировали нормы семейственности и этноцентризма, имели серьезное селективное преимущество перед теми, которые этого не сделали (допустим, что когда-то так и было), потому что родственный отбор был основным планом животной социальности.
(ibid.: 405)
Иными словами, генетическая родственность определяет степень животного — и человеческого — взаимодействия и тем самым повышает приспособленность («итоговая приспособленность»). Но откуда мы знаем, с кем, помимо нашей семьи, и в какой степени связаны мы генетическим родством? Если мы запрограммированы на помощь только тем, кто генетически родственен нам, то каким образом мы опознаем «родство»? Каковы первейшие и надежнейшие признаки предполагаемого общего происхождения? Так будет действовать любой культурный признак, который может провести четкое различие между нами и нашими ближайшими соседями: им может быть язык, религия, обычаи, одежда, прически или манеры либо иная культурная диакритика. Они говорят о том, что люди, обладающие этими культурными особенностями, происходят от одного и того же прародителя, и что мифы общего происхождения связаны с действительным биологическим родством."
![[info]](../../../img/userinfo.gif){kind=small}
kmartynov) wrote,
